Ройхо Ваирский - Страница 31

— Долго спишь Гундос, — сказал Цинку капитан Мангуст, одетый в дорогую шелковую одежду чернобровый мужчина средних лет с волевым лицом, смелый, успешный, отчаянный, уверенный, самолюбивый и резкий во всех своих движениях и поступках.

— Нормально все, — Гундос неосознанно угодливо улыбнулся, обнажил свои пожелтевшие и давно нечищеные зубы и развел в сторону руки. — Караул на дороге сменим вовремя, Мангуст. Не переживай.

— А я и не переживаю, — Тум по давней привычке почесал правое ухо, в котором у него болталась большая золотая серьга с крупным изумрудом, а левая ладонь капитана «Княжны Мэри» легла на украшенную полудрагоценными камнями рукоять имперского ирута. — Это тебе беспокоиться надо.

— Да я че? Я ниче.

— Ну, смотри сам, — Мангуст усмехнулся и добавил: — Гундос, вокруг все спокойно, но сегодня ночью наша разведка обнаружила на дороге свежие следы. Кажется, за нами начинают присматривать, так что ты не зевай и своих алкашей не расслабляй. Понял?

— Конечно.

— И еще, я слышал, что ты вчера капитану Крэ сильно проигрался. Это правда?

— Есть такое.

— Тогда вот что. Не вздумай в своем экипаже бузу учинить. Я этого не потерплю, и если только замечу, что какой-то кипиш начинается, всех под нож пущу. Не знаю как, но если со стороны матросов к тебе появятся претензии, реши все тихо и мирно. Разбираться будете дома, а здесь и сейчас мы на территории противника. Уяснил?

— Да-да, — снова Гундос расплылся в улыбке, и спросил: — Ну что, пойду я?

— Давай, топай.

Мишо Цинк сбежал по сходне, сделал несколько широких шагов и, оглянувшись на «Княжну Мэри», еле слышно со злобой прошипел:

— Ублюдок! Да пошел ты! Думаешь, раз у тебя Одноглазый в друзьях, в Совете Капитанов родственник сидит и в экипаже бойцов больше, так ты можешь других вольных капитанов унижать!? Нет уж! Только сунься в мои дела, и я тебя на куски распластаю! А если так случится, что в море встретимся, и ты будешь один, то конец тебе.

Угрозы сыпались из уст Гундоса безудержным потоком. Однако в глубине души он знал, что слаб и трусоват, и его слова останутся всего лишь словами. У него нет за спиной силы, чтобы противостоять Мангусту, если он решит его сместить с должности капитана, а главное, в нем нет твердого внутреннего стержня, который бы позволил ему возразить более удачливому и сильному вожаку. Поэтому он всего лишь отводил душу.

Спустя несколько минут Мишо Цинк догнал поднимающийся из бухты на равнину экипаж своей галеры, кинул косой взгляд на крепость Иркат слева от себя, и подогнал страдающих от похмелья матросов, как ему казалось, грозным окриком:

— Шире шаг, каракатицы беременные!

Люди ответили ему недовольным гулом, но ходу прибавили, и через полчаса экипаж «Амалии», пройдя три километра по дороге, остановился в небольшой придорожной рощице, где сменил экипаж «Данцмена». Пост был сдан и принят. Матросы с «Данцмена» и капитан Вальен Игрок отправились на отдых, а Гундос выставил на перегораживающие древний разбитый тракт рогатки три десятка бойцов и приказал магу раскинуть перед рощей сигнальную цепь. После чего, расположившись под раскидистым молодым дубком в глубине рощи, он завернулся в толстый плащ, и завалился спать. Маг, которому было на все плевать, достал полную литровую баклажку с пивом и молотыми орешками, выпил половину и тоже уснул. Старпом играл в карты с парой верных только ему людей, на которых он мог рассчитывать в случае бузы в экипаже галеры. Ну, а что касается боевого дозора, то морских разбойников ничего не волновало, и службу они несли спустя рукава.

Капитан всего этого не видел, да и не желал видеть. Он спал и ему снился замечательный сон. В нем он был богат, силен и удачлив. Его многочисленные корабли бороздили просторы Ваирского моря и океанов. И увидев непобедимую эскадру Мишо Цинка, которого уже звали не Гундосом, а Морским Ястребом, все встречные торгаши спешили поскорее спустить паруса и отдаться на милость великого пирата. Одна сонная греза сменяла другую, и каждая следующая была прекрасней и заманчивей предыдущей. Вот Мишо избирают главой Совета Капитанов острова Данце, и все пиратские вожаки, особенно Мангуст и Кэр без прозвища, склоняют перед ним головы и как милости ждут его похвалы. Вот он принимает послов из далекой страны манкари, за которыми, ожидая приема, в очереди стоят гордые дари. Они просят его не трогать их торговые корабли. Мишо соглашается и получает мешки золота от краснокожих людей, а так же остроухую красавицу (принцессу?) народа дари. А вот еще одна мечта. Капитан Цинк и его непобедимая армия высаживаются на имперский берег. Ваирцы стремительно наступают на столицу прогнившей империи Блистательный Грасс-Анхо, натиск моряков неудержим, и сам коленопреклоненный повелитель остверов, униженно молит его о пощаде. Ах! Мечты! Мечты! Как же они заманчивы и пленительны.

Вожак пиратов продолжал спать. Губы его во сне растянулись в счастливой улыбке, а из краешка рта по подбородку катилась тягучая слюна. Он видел новый сюжет, в котором ему строят великолепный дворец на берегу Ваирского моря, куда привозят сотни прекраснейших женщин и идут караваны с драгоценностями, золотом, скульптурами и благовониями. И в этот момент капитана потревожили. Кто-то небрежно толкнул его в бок сапогом, и он открыл глаза. В недоумении, Мишо захлопал ресницами, сел и увидел перед собой того, кого здесь и сейчас увидеть, никак не ожидал. Над ним возвышался хозяин галеры «Дочь Порока» знаменитый на всех островах архипелага Ташин-Йох капитан Каип Эшли, которому он задолжал полсотни золотых иллиров, и вот уже год не мог отдать эту сумму.